Пятница, 29.03.2024, 16:08
Приветствую Вас Гость | RSS

БОЛЬШЕ СВЕТА!

Сергей Ивушкин "Про баян"



Про баян вот какая история. С раннего детства во мне обнаруживалась любовь ко всему, что издает звук. Родители отметили это, и всячески поощряли эту мою склонность - покупали разные игрушки: описанный уже мною однажды мелодигорн, детский рояльчик, губная гармошка, барабан, какие-то свистульки... Это относится к возрасту трех-четырех лет.

А однажды, в детском саду, куда я ходил, мы - детушки - готовились к утреннику, и одним из его номеров воспитатели решили сделать музыкальный номер, песню: "Во-саду ли, в огороде". Несколько детей должны были аккомпанировать тетке, играющей сие творение на фортепиано, аккомпанемент же предполагалось исполнять на металлофонах – это тогда была весьма распространенная игрушка, прикрепленные к основе в ряд металлические пластины, при ударе палочками по которым можно было извлечь довольно чистый звук в пределах одной октавы.

Мелодия «Во-саду» довольно примитивная, всего шесть нот – но и для ее механического воспроизведения нужно чувство ритма, поэтому музыкальной тетке пришлось несколько повозиться, чтобы выявить из детской группы несколько человек, способных воспроизвести нехитрый ритмический рисунок. Далее процесс овладения «соло» был прост – нужно было запомнить по какой пластинке «тюкнуть», и в какой последовательности. Это было нетрудно. Но, конечно, были репетиции!

И вот, на одной из таких репетиций некая девочка всё время где-то ошибалась-сбивалась, бесконечное число раз было сыграно «Во-саду ли», мне это надоело, и в один из промежутков между попытками отбарабанить синхронно надоевший уже мотив, я подобрал на металлофоне «Во-поле берёзка стояла», чтобы сменить пластинку.

Тетка, надо отдать ей должное, сразу просекла фишку и сообщила куда следует – то есть, моей маме. Мама приняла меры, сходила куда-то, и в одно из возвращений из детского сада домой, по пути спросила меня, не хочу ли я выучиться играть на настоящем, ВЗРОСЛОМ музыкальном инструменте. Я сказал, что да, хочу «на пианино».

Но мама, побывавшая в музыкальной школе, уже выяснила, что «на пианино» класс набран, и в этом году никак нельзя, зато не хватает детей на отделении народных инструментов, по классу «Баян», и меня, наверное, возьмут, если я захочу.

Тогда я спросил – а что такое баян? Мама сказала, это такой инструмент, похожий на аккордеон (его я уже распознавал) – тоже у него клавиши, только немного другие.

Скажи она «как гармошка», и я бы сразу понял, о чём речь – меня запутали эти «клавиши», про которые я думал никак иначе, как про фортепианные - о том, что существуют разные их варианты я ещё и не догадывался, а баянная их разновидность называлась у меня «кнопки». Поняв же, крепко подумал бы, хочу ли я учиться играть на ТАКОМ инструменте.

Мне тогда представилось, из-за этих прозвучавших «клавиш», что баян, вероятно, одна из разновидностей музыкального инструмента, который я видел по телевизору в одном из выступлений какого-то ВИА – конечно же, это была ионика, но названия ее я тогда не знал. И я с легкостью изъявил желание обучаться.

Первый поход в «музыкалку» не развеял моего заблуждения относительно того, на чем, собственно, мне предстоит играть. Учительница в тот день только проверила наличие у меня музыкального слуха «на пианино», строговато поговорила со мною на тему серьёзности такого шага, как учёба игре на музыкальном инструменте, что нужно будет много заниматься, даже если этого не будет хотеться и т.п. По правде говоря, я не всё понял, кроме того, что мне уже не очень-то хочется видеть снова эту строгую женщину, говорящую таким серьезным голосом. И еще я осознал, что не смогу отказаться, потому что вот здесь же сидит мама, она меня честно спрашивала, хочу ли я, и я ответил «да», и она отпрашивалась с работы, чтобы договориться обо мне, и еще раз отпросилась сегодня, и вот мы здесь, и эта тётя спрашивает: «Так ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочешь?» Ну, конечно я хочу, угу.

И вот настал первый мой урок музыки. На нем я получил общее представление о том, что такое нотная грамота, изучил ноту «до» первой октавы, как она графически изображается…

- А теперь, - сказала строгая преподаватель, - давай научимся находить ноту «до» на инструменте, - и сняла со шкафа гармошку, которая и оказалась баяном.

Так я получил свой первый в жизни шок, вызванный несоответствием выстроенного в воображении образа с реальностью. В этом шоке я пребывал до конца первого занятия, и уже плохо воспринимал наставления относительно того, как нужно правильно сидеть, как держать проклятую эту хреновину между ног, как ставить руку относительно клавиатуры и прочие разные хитрости-мудрости.

Преподша отметила внутреннее моё смятение, но не поняла глубинную его причину, и поинтересовалась – не устал ли я (мне было пять лет, и предполагалось, что дитя может быстро утомляться и внимание его вследствие этого рассеиваться), а когда я выдавил из себя, что нет, не устал, спросила деликатно, не нужно ли мне по нужде. По нужде мне было не нужно, но я нуждался в тайм-ауте, и потому ухватился за эту возможность на несколько минут остаться наедине с собой и осмыслить случившееся.

Итак, я стоял в сортире и судорожно соображал, во что я влип, и как теперь из этого всего выкручиваться. Было ясно, что нужно вернуться и сказать Любови Тимофеевне (так звали строгую учительницу), что я ошибся, принимал за баян совсем-совсем другое, и хотел учиться играть на том, другом, а на этом – не хочу.

Это было трудно, очень трудно – в предварительных разговорах со мной и мамой не раз подчёркивалось, что если нас примут, то потом никак нельзя в течение года бросать, потому что класс набран, и другие детки, которые хотели бы заниматься, лишены такой возможности, так как вакансию отдали мне, и если я брошу, то тех, кто мог бы учиться на моем месте не смогут принять до следующего учебного года, а преподаватель получит дыру в своем графике и бюджете, и лишится своего куска масла на хлеб, и всё в том же духе. Нельзя сказать, чтобы я понимал всё, о чём говорилось, но зато я понимал сам дух. Это был дух нависшей надо мной несвободы.

Пока всё это вертелось в детском моём умишке, я понял, что не смогу, не хватит сил высказать строгой Любови: «Не хочу». Аркан затянулся на хлипкой моей шейке и навек привязал к музыке.

Далее шли пять с половиной лет обучения, описание которых вылилось бы в небольшую повесть, но я и так уже слишком распространился. Достаточно сказать, что в конце первого полугодия последнего своего года обучения внутреннее противоречие, заложенное с самого начала, выросло до размеров психоза, и я бросил всё – ушел на каникулы и никогда уже не вернулся в музыкальную школу, не слушая никаких родительских и преподавательских уговоров закончить образование – те несчастные пол года, которые необходимо было доучиться до получения диплома.

Более того, после одной из таких попыток надавить на меня, я настолько вышел из себя, что у меня впервые в жизни случилась истерика, и я орал, что никогда-Никогда-НИКОГДА больше не возьму в руки этот проклятый баян!

Сила, вложенная в эти слова, была такова, что переступить через них я не мог последующие двадцать три года, вплоть до августа нынешнего, тридцать четвертого лета своего. И вот тут-то и начинается мистика…

У меня было три баяна. Первый назывался «Ростов-Дон» и звучал неважно, кроме того западала «ре» второй октавы, и ее нужно было отковыривать обратно пальцем. Но для первого года обучения он вполне годился.

На второй год, когда у меня «открылись способности», мне купили «Мечту» - баян весьма недурного тембра, почти профессиональный и один из лучших этого типа.

Третий назывался «Рубин 6» - он уже был инструментом профессиональным, очень дорогим и, кроме того, дефицитом - его практически невозможно было купить в нашем городе даже с рук, и его для меня покупали в Москве.

Когда у меня уже была «Мечта», но не было ещё «Рубина», в один из дней от скуки и детского любопытства я решил разобрать «Ростов-Дон» - формально для того, чтобы постараться исправить западающую клавишу, на самом же деле скорее из любопытства – мне было интересно, как эта штука устроена.

С помощью отвертки я снял переднюю латунную панель и с интересом рассматривал устройство клапанов. Клавишу я исправить не смог, конечно, но зато обнаружил штамп на дереве внутри: ИНВ17941. Я запомнил этот номер по двум причинам: во-первых, номер лишь на одну цифру отличается от даты 1941, а во-вторых, когда я поинтересовался у бабушки, что такое ИНВ и показал, она очень запереживала, запричитала и, как выяснилось из дальнейшего, ИНВ означает инвентарь, что в свою очередь может значить только одно - баян этот государственная собственность, т.е. принадлежал в прошлой жизни какому-то гос.учреждению, например (и скорее всего) музыкальной школе им.Рахманинова – другой музыкальной школе, у родителей бывшего учащегося которой этот баян был куплен.

Вывод: «Ростов-Дон» ИНВ 17941 был некогда украден таинственными злоумышленниками, поскольку продать государственную собственность в частные руки на легальном основании было невозможно вплоть до прихода в полную негодность последней. Кроме того, по факту исчезновения ИНВ 17941 могло быть подано заявление в МВД, и в случае, если бы это всплыло – например, кто-нибудь узнал бы в моем баяне собственность муз.шк.им.Рахманинова – а это, теоретически, вполне могло случиться, потому что город у нас небольшой, а людей, имеющих отношение к баянам как таковым вообще немного, тогда пришлось бы доказывать, что ты не верблюд – за покупку краденного, да еще и государственного имущества можно было получить вполне реальный срок: на дворе стоял 1987 год.

Крышка была установлена на место, а баян этот попал под домашний арест с запретом покидать пределы нашего жилища и был на несколько лет помещен в темный угол кладовки. Вынули его оттуда аж в 1994 году, бабушка подарила его какой-то женщине - знакомой с работы, чья дочь как раз начала осваивать баян и искала инструмент. Надо отметить, что к тому моменту ИНВ 17941 никаким образом не мог принести неприятностей своим обладателям, потому что и самой страны, где начался его тернистый путь уже не существовало.

И вот, летом 2014 года одна знакомая поэтесса по имени Ира обратилась ко мне с предложением написать музыку на один из ее текстов. Музыка была написана, но суть не в этом. Разговаривая с поэтессой Ирой на около музыкальные темы, неожиданно выяснилось, что она два года училась играть на баяне, но не задалось. Я, в свою очередь, поведал о том, что тоже де учился, но был баран и бросил, а теперь с удовольствием поиграл бы, да инструмента нет.

У Иры же как раз был ремонт, и баян мешался и путался под ногами, и она не чаяла избавиться от него хоть бы и даром, и давно бы уж выкинула его на помойку, но было жалко - баян вызывал у нее ностальгию. В общем, она была настолько любезна, что даже напрягла какого-то своего знакомого, поручив привезти инструмент прямо ко мне домой.

Вышел я знакомого встретить. Подъезжает. Открывает багажник. Достает завернутый в простынь баян, обвязанный верёвкой, отдаёт мне. Благодарю, беру, иду домой. Разворачиваю: «Ростов-Дон». Сердце стукнуло, замерло, застучало быстрей. Тот же цвет, та же модель… -Да ну, - думаю, - быть не может. – Пробегаю бегло по клавишам. Запало «ре» второй октавы… - Да ладно, - говорю, - и иду за отверткой. Снимаю латунную крышку, вижу: ИНВ 17941.

- Ну здравствуй, посланник времени. Ты всё таки ко мне вернулся!

____________________________________________________ P. S. На этом, собственно, надо бы поставить точку - во-всяком случае, с художественной стороны - не обязательно стрелять всем трем ружьям - достаточно и одного. Но. Когда я понял, что вернувшийся ко мне "Ростов-Дон" не удовлетворяет меня по своим характеристикам, я решил «погуглить» в Интернете, не продает ли кто из сограждан моих баян. По старой памяти набираю название: "Мечта" - находится одно объявление по городу Шахты о продаже как раз "Мечты", размещенное буквально за час до этого. Звоню - женский голос:

- Да, продаем.

Договариваюсь о встрече. Приезжаю - смотрю - МОЯ "Мечта". Т.е. у моего баяна, проданного в голодные девяностые, не было особых никаких примет, но я уже ЗНАЛ - мой. Стал расспрашивать, как он к ней попал, но тетка ничего не знала, его когда-то покупала ее мама. Тут я ей вкратце рассказываю про мистическую историю с первым баяном, и про ее объявление (к слову, в Шахтах баяны за весь предыдущий год предлагались всего-то пару раз, да и то в обоих случаях «Тулы», а тут бац - и сразу "Мечта"). Короче, заинтриговал я её. Тут она и говорит:

- А давайте, я маме позвоню, может, она что помнит про этот баян.

Звонит старушке.

- Как же, помню, - говорит. - Покупала у пожилой женщины в девяностые, дом двух этажный такой, каменный, квартиры с высокими потолками в ём. В центре города, за кафе "Морозко".

Надо ли говорить, что это была НАША, моя квартира.

Теперь, вероятно, мне придется ВЫКРАСТЬ где-то мой третий. Исходя из того, что его у меня украли.

К СПИСКУ

Меню сайта
Форма входа
Поиск
Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0